РОЖДЕННЫЙ ПОБЕЖДАТЬ

Наше общение с седьмым чемпионом мира во время одной из партий чемпионского матча между украинцами Пономаревым и Иванчуком ограничилось получасовой беседой. Благодаря светлой ауре Василия Смыслова я совершил путешествие на машине времени в совершенно иною эпоху, с которой доселе был знаком лишь благодаря литературе. Здесь люди живут отвергнутыми новым веком критериями, здесь слово ценится дороже любого бланка со множеством печатей, здесь мужчины целуют дамам руку при встрече, здесь понимают, а не только оценивают в денежном эквиваленте, произведения искусства... Нет, Смыслов не читал нравоучений, чем грешат представители его поколения, не занимался морализаторством. Он просто рассказывал о себе. О шахматах. Об опере, в которой, так и не реализовал свой талант...

"Чемпионами не становятся, а рождаются", - не раз повторял Василий Васильевич Cмыслов. Казалось бы, перед сыном Василия Осиповича Смыслова - инженера-экономиста, шахматиста первой категории, игравшего вместе с легендарным Александром Алехиным в турнире Петербургского шахматного собрания - вопрос о будущем даже не должен был подниматься. Первые шахматные уроки отец преподал нашему герою, когда тому не исполнилось и семи лет. А вскоре, обыграв родного дядю, слывшего довольно сильным шахматистом, мальчуган получил первый приз - книгу Алехина "Мои лучшие партии" с дарственной надписью: "Будущему чемпиону мира".

Ступень за ступенью поднимался вверх выпускник Московского авиационного института: в 1938 году выполнил норматив мастера спорта СССР, спустя три года занял третье место в матче-турнире на звание абсолютного чемпиона СССР, "бронза" досталась Смыслову и в дебютном международном турнире в голландском Гроннингене (первые два места заняли Ботвинник и Эйве). И, наконец, в 1948 году он предпринял первую попытку взойти на мировой трон. Тогда, в турнире пяти лучших гроссмейстеров мира, он стал вторым, уступив лишь Ботвиннику. Прошло девять лет, прежде чем вершина покорилась Смыслову. 12,5:9,5 - легендарный Михаил Ботвинник расстался с короной.

Противостояние этих мастеров - одно из ярчайших шахматных явлений в истории игры. Трижды они сходились в борьбе за лавровый венок, и, несмотря на то что Михаил Моисеевич значительно дольше владел титулом, их спор так и остался незавершенным: по одному разу гроссмейстеры одержали победы, а третий матч свели вничью. Естественно, наиболее яркое воспоминание у Смыслова о соперничестве с Ботвинником оставил их повторный матч в 1957 году, когда он стал чемпионом (первый, тремя годами раньше, завершился вничью).

БОТВИННИКУ ПОСВЯЩАЛИСЬ ПИРОЖКИ С КАПУСТОЙ

- Мы оба были представителями классической шахматной школы, - вспоминает Василий Васильевич. - Только, в отличие от Михаила Моисеевича, я формировался как раз в тот период, когда старая школа начала приближаться к современной. Прежде всего, по мировоззрению и пониманию дебютного репертуара.

Любопытно, что, несмотря на непримиримое соперничество, они умудрялись сохранять дружеские отношения. "Талант Смыслова универсален и исключителен, - писал Михаил Моисеевич. - Он может тонко сыграть в дебюте, уйти в глухую защиту, бурно атаковать или, наконец, хладнокровно маневрировать. Его решения поражали своей глубиной". Смыслов всегда был доброжелателен - как в игре, так и в жизни. В Ботвиннике же жило два человека: сегодня за доской Смыслов был для него хуже любого врага, а завтра он искренне предлагал ему помочь... вымыть машину.

Во время одной из партий матча-реванша, имея выигрышную позицию и выискивая самый убийственный вариант, Ботвинник... забыл про часы и проиграл. Смыслов, понимая, что происходит, отошел от игрового столика - слишком многое было поставлено

на карту. О той партии шестой чемпион мира укоризненно вспоминал при каждой встрече со Смысловым. А встречались они довольно часто, дружили семьями. Ботвинник был одним из самых частых гостей на даче Смыслова в Барвихе. А собираясь в гости, непременно уточнял: "А пирожки с капустой будут?".

- Пирчожки с капустой - одно из фирменных блюд Надежды Андреевны, - когда Смыслов поворачивается в сторону жены, с которой они вместе вот уже 54 года, в его голосе появляется восторженная теплота. - С ранней весны до первых холодов мы проживали на даче, тогда это было в моде. Жили открыто: у нас всегда был полный дом гостей - собирались актеры, певцы, коллеги-шахматисты. Как моя Надюша управлялась, ума не приложу.

- Придерживаетесь ли вы сейчас привычки коренных москвичей на лето выезжать из раскаленной и пыльной столицы?

- Да, только сейчас живем значительно уединенней. Детей у нас нет, а гости теперь редкость. Как говорил один поэт: "Ах, скольких нет уже в живых, тогда веселых, молодых". Знаете, в чем самый главный минус возраста? Иногда не знаешь, кому можно позвонить, вспомнить годы удалые... Впрочем, я не люблю вдаваться в воспоминания, стараюсь вести активный образ.

- Сейчас все шахматисты работают с компьютером. Как вы обходились без этого?

- Мне кажется, тогда было значительно приятней играть. Слишком много сейчас домашних заготовок. В мое время шахматы еще не были настолько изучены. Тогда от них веяло романтикой. Мы много импровизировали, пребывая в вечном состоянии творческого поиска. А это, пожалуй, одно из самых важных признаков того, что человек живет, а не просто существует.

СЧАСТЛИВАЯ СЕМЕРКА

- Как вы смотрите на то, что в какой-то момент шахматы настолько хорошо изучат, что гроссмейстерам не будет смысла садится за доску?

- В любом случае я не стану свидетелем этому. Вообще же мне кажется, человеческий разум всегда будет иметь преимущество над машиной. Да, она быстрее действует, больше запоминает. В быстрых шахматах, конечно, шансов у человека нет. Но, наверняка, при подробном изучении шахматной программы, гроссмейстер найдет какие-нибудь изъяны. К тому же компьютер не может импровизировать.

- Увлечение всех шахматистов - преферанс. Ваше отношение к играм за зеленым сукном?

- Я не был исключением. На мой взгляд, преимущество шахмат в том, что в них существует такое понятие, как взятие короля. Иногда ради этого приходится жертвовать качеством, чего карточные игры не предполагают.

А с зеленым сукном связан один любопытный случай в моей карьере. В 1984 году мой четвертьфинальный матч с немцем Хюбнером завершился вничью, и судьба места в полуфинале решалась... за рулеткой. Тогда по правилам нужно было бросать жребий. Я поставил на красное, соперник - на черное. А выпало "зеро"! После второй попытки крупье шарик остановился напротив красной "тройки". Вспомнилась старуха-графиня из

"Пиковой дамы": "Тройка, семерка, туз". К тому же матч с Хюбнером завершился со счетом -- 7:7.

Кстати, счастливая семерка сопутствовала Смыслову всю жизнь: по семь букв "закодировано" в его имени и фамилии, он стал седьмым чемпионом мира на 37 году жизни, произошло это 27 апреля 1957 года.

ЧЕМПИОН О ЧЕМПИОНЕ

Технический прогресс позволяет наблюдать за шахматными баталиями в Интернете. Наверное поэтому во время московского "украинского" финала чемпионата ФИДЕ в пресс-центре "Метрополя" так и не появился никто из элиты. Кроме Смыслова. Он, как было принято в старые добрые времена, предпочитал наблюдать за матчем вживую. Пока Руслан Пономарев ковал чемпионскую корону, Василий Васильевич терпеливо отвечал на мои вопросы. И только услышав гул в пресс-центре, поинтересовался, как обстоят в игровом зале, где в эти минуты "родился" 16-й чемпион мира.

- Любопытный паренек ваш Пономарев. Для меня его взлет - неожиданность, - прокомментировал произошедшее Василий Васильевич. - Уж никак не думал, что ему удастся совладать с моим тезкой. Судя всему, главную роль сыграло природное

свойство Руслана - биться до последнего. Но все же пока мне больше симпатичны Крамник и Каспаров, которого я считаю одним из самых выдающихся шахматистов (кстати, именно Смыслов "благословил" Каспарова рвущегося на чемпионский трон, уступив ему 18 лет назад в финале турнира претендентов - 4,5:8,5 - прим. ред..).

- Ваше мнение о чемпионате мира ФИДЕ?

- Безусловно, чемпионат получился захватывающим. Но, признаюсь, гораздо больше удовольствия получал от игры Ботвинника по старому регламенту. Новый контроль времени гарантирует острую, бескомпромиссную борьбу, практически во всех партиях Иванчук и Пономарев боролись до королей. Но качество партий оставляет желать лучшего. Новый временной контроль выгоден молодым гроссмейстерам, что, в частности, подтвердил Пономарев. Сегодня шахматы приобрели более спортивный характер, в мое же время они были ближе к искусству.

- В шахматах есть понятие "жертва качества". Приходилось ли вам приносить жертвы вне шахматного столика?

- На жизнь я смотрю философски, с высоты прожитых лет. Конечно, бывало всякое. Человек может лишь анализировать - вот тогда-то я допустил такой-то просчет.

Шахматистам приходится проходить через многие испытания: проигрывать в, казалось бы, уже выигранных партиях, одерживать победы, когда шансов уже вроде нет. Главное - уметь держать удар.

- Держать удар - это уже из области бокса. Если не ошибаюсь, в молодости вы пробовали себя и на ринге?

- Это громко сказано. Я просто тренировался у знаменитого тренера Огородникова. Но серьезных спаррингов не проводил, ограничиваясь тем, что наносил удары по "лапам" и груше. Бокс помогал поддерживать физическую форму. И, пожалуй, добавлял агрессивности за доской.

ДАРОМ ТОЛЬКО ПТИЧКИ ПОЮТ

"В поисках гармонии" - так называется изданная в 1979 году прошлого столетия книга легендарного чемпиона. Наверное, каждый из нас на определенном жизненном этапе сомневается в правильности выбранного пути. Для Василия Васильевича этот вопрос стоял особенно остро. "Люблю классическую оперу, классический романс, - писал в своей книге Смыслов. - Строгая красота и гармония, непринужденность и изящество, безошибочная интуиция художника, абсолютное владение техникой и потому полная независимость от нее -- вот мой идеал".

Увлечение классической музыкой он также унаследовал от отца, с которым частенько музицировал в четыре руки. Вскоре обнаружилось, что у юноши есть все задатки, чтобы стать певцом. Причем в юности Смыслов был уверен, что у него бас. И только в 26 лет, спев дуэтом со знаменитым Неждановым, узнал о своем заблуждении. Окончательный "диагноз" поставил знаменитый ленинградский педагог Константин Злобин, определивший у гроссмейстера баритон. Именно Злобин и поставил Смыслову голос.

Постепенно увлечение оперой приобрело профессиональные рамки. И незадолго до первого матча с Ботвинником Смыслов всерьез задумался о карьере оперного певца, решившись на прослушивание в Большом театре. Гроссмейстер срезался на втором туре. Судьба предопределила ему шахматную сцену, где он творил бессмертные партии.

- Как сейчас помню: в первом туре исполнял арию Елецкого из "Пиковой дамы" Чайковского и пролог из оперы "Паяцы" Леонкавалло, - рассказывает Смыслов, из 200 певцов пробившийся в число 30 претендентов на поступление. - Во втором туре пел арию Елецкого из "Пиковой дамы" Чайковского, но "зевнул" голос и проиграл. Безусловно,

переживал неудачу, но в то же время понимал, что, если всерьез заняться оперным пением, придется оставить шахматы. Будучи по своей природе фаталистом, впоследствии я не предпринимал попыток изменить судьбу. Ведь жизнь складывается по определенным законам, которые не стоит ломать. Я стал чемпионом мира. Сложно сказать, смог ли бы я добиться подобного успеха на сцене. Тем более, что звездами мировой величины, как правило, становятся тенора. Они изначально в более выигрышной позиции - что ни партия, то герой-любовник.

Впрочем, пение во все времена оставалось моей второй профессией. Выступал, как правило, на благотворительных мероприятиях, перед шахматными аудиториями, на турнирах. Ироничный Борис Спасский подзуживал: "Даром только птички поют".

- Вы родились в один день с легендарным тенором Иваном Козловским...

- С Ванечкой на протяжении долгих лет мы были большими друзьями. Отмечая очередной день рождения, непременно звонил ему, он, как правило, присылал открытки, некоторые из которых храню до сих пор.

- Насколько известно, вам даже приходилось вместе выходить на сцену?

- Впервые это произошло в 1962 году на Большой арене Лужников в театрализованном представлении "Живые шахматы". Тогда мы, стоя возле шахматного столика, исполнили дуэт Онегина и Ленского из оперы "Евгений Онегин". Козловский запел: "Враги, давно ли друг от друга..." и сделал ход - е2-е4.

Вообще же Козловский частенько приглашал меня выступать вместе, но мне было как-то не с руки: он такой авторитетище в музыке, народный артист, а я любитель. Поэтому старался вежливо отказаться. Козловский обижался, считая, что я должен был посвятить себя сцене. Однажды, вспоминая о моей неудачной попытке попасть в театр, он с сожалением сказал: "На месте Голованова я обязательно принял тебя в театр" (Николай Голованов - один из крупнейших русских дирижеров. После прослушивания Смыслова в Большой театр успокоил будущего чемпиона: "Театру нужны штатные исполнители, а не претенденты на шахматную корону". - прим. ред.). Козловскому очень нравился мой тембр.

УРОКИ КАРУЗО

Что правда то правда, судьба одарила Смыслова баритоном мягкого бархатного окраса, который по сей день тревожит легко ранимые женские сердца. Признаюсь, когда во время неофициальной части чествования нового чемпиона мира - Руслана Пономарева, - вслед за украинскими оперными звездами на сцену вышел облаченный в элегантный фрак Смыслов, я подумал: "Пожалуй, это все-таки фарс. Человеку вот-вот 82 исполнится". Раскаяться в своей ошибке мне пришлось уже после первых же нот: романсы в исполнении Василия Васильевича завораживали чистотой и искренностью, заставляя

оторваться от тарелок даже самых маститых московских фуршетчиков. "Настоящее белькатно", - послышалось за спиной.

- Специалисты говорят, что у вас итальянская манера пения. Откуда?

- О, это мистическая история! В 1975 году мне приснился знаменитый Энрико Карузо, которого наряду с Шаляпиным я считаю лучшим исполнителем ушедшего века. Я не видел его лица, но, уверен, что это был великий маэстро. Естественно, я поинтересовался его мнением о моем исполнении. Карузо был снисходителен: "Для любителя очень даже неплохо, но у вас неправильная манера исполнения. Петь нужно вот так..." И показал, как правильно брать дыхание.

Едва дождавшись рассвета, я подошел к роялю и... запел так, как умеют только итальянцы. К своей прежней технике вернуться уже не мог. Она попросту исчезла.

- Какое из выступлений на оперной сцене вам запомнилось больше всего?

- Выступление на сцене Рахманинского зала Московской консерватории в 1996 году в сопровождении оркестра под управлением вашего земляка Антона Шароева (в 60-х годах

Шароев основал киевский камерный оркестр - прим. ред.). Исполнял произведения Шопена, Гайдна, Чайковского, итальянские песни... Вскоре после этого записал два диска: один с романсами, другой - с оперными ариями. Мы работали в очень напряженном графике: сегодня репетиция, завтра - запись. Я очень хотел отразить свое восхищение великим искусством. И счастлив, что справился.