15 июня на www.chessbase.com было помещено интервью с Георгиосом Макропулосом <Почему они молчали в Праге?>, данное им в газете <Спорт-Экспресс> от 8 июня. Манера общения и вся стилистика господина Макропулоса, на мой взгляд, является характерным для большинства шахматных чиновников и не оставляет сомнений относительно того, что господин Макропулос традиционно считает себя <начальником> всех шахматистов. Естественно, основные стрелы были направлены на его строптивых <подчиненных> - топ-гроссмейстеров, среди которых досталось в очередной раз и мне.

Должен сказать, что я для себя уже давно перевернул страницу истории с несостоявшимся матчем Пономарев - Каспаров и не вижу смысла жить вчерашним днем. Но поскольку функционеры ФИДЕ постоянно возвращаются к данной теме и целенаправленно навязывают шахматной общественности идею о том, что матч не состоялся якобы из-за моего нежелания играть с Гарри Кимовичем Каспаровым, считаю необходимым все - таки не оставлять без внимания реплики господина Макропулоса и опять напомнить хронологию переговоров с ФИДЕ.

Проект договора на матч с Гарри Каспаровым в Буэнос-Айресе, предложенный мне для подписания в апреле 2003 года, я отдал на заключение юристам, в том числе тем, которые постоянно сотрудничают со спортивными организациями. Эксперты пришли к единодушному выводу, что проект договора юридически порочный. В нем вместо равенства сторон закреплялось превосходство одной из них - ФИДЕ над другой - Игроками, то есть мной и г-ном Каспаровым. Неправильным было объединение обоих игроков в единого участника договора при невозможности их общения и выработки общей позиции. Отмечали юристы также чрезмерную охрану интересов, особенно финансовых, официальных лиц ФИДЕ при недостаточной выписанности прав и способов защиты интересов Игроков . На стороне ФИДЕ закреплены были только права без каких-либо обязательств перед Игроками , на стороне Игроков только обязанности и ответственность перед ФИДЕ, а также санкции за нарушение этих обязанностей. ФИДЕ не должна была нести никакой ответственности за нарушение прав Игроков , не предусмотрено было ни малейших санкций за нарушение со стороны ФИДЕ даже ее единственной обязанности организовать матч в Буэнос-Айресе в установленные сроки.

Я направил в ФИДЕ 21 наиболее существенное, по моему мнению, замечание по проекту договора и отметил, что в трех местах этот проект противоречит Пражскому соглашению и правилам матча. Я просил довести мои замечания до сведения Каспарова и сообщить мне, какова его позиция.

Исполнительный директор ФИДЕ г-н Омуку принял несколько самых незначительных предложений, а с большинством не согласился, ссылаясь на традиции и практику ФИДЕ. Одновременно Омуку сообщил мне, что в июне матч в Буэнос-Айресе не состоится, президент Илюмжинов своей властью решил перенести матч на осень и разделить его между Буэнос-Айресом и Монтевидео. Так как среди моих требований об улучшении договора значились и санкции за его невыполнение по вине ФИДЕ, в том числе за срыв матча, г-н Омуку известил меня, что за перенос матча ФИДЕ выплатит мне и Каспарову по 100 тысяч долларов каждому в порядке компенсации за наши потери. ФИДЕ обязалась выплатить эту сумму не позднее 15 августа 2003 года. Отмечу, что эти деньги Аргентина уплатила ФИДЕ в качестве гарантийного безвозвратного аванса. Свое обещание ФИДЕ не выполнила. Судьба аргентинских денег, поступивших, согласно ряду интервью Илюмжинова, на счет ФИДЕ мне не известна.

Когда в июле Илюмжинов получил Распоряжение Президента Украины о проведении матча в Ялте, я опять стал добиваться от ФИДЕ ускорения выработки договора, предлагал обсудить его условия при личной встрече сторон. На мои предложения в ФИДЕ не обращали внимания. Снова очень поздно прислали проект договора, под которым, как и в предыдущий раз, отсутствовала подпись Илюмжинова. Отсутствие подписи президента ФИДЕ лишало договор официального значения. Хотя, ранее Омуку согласился, что первая подпись должна стоять Илюмжинова лица, предложившего текст договора.

К своему огорчению, я увидел, что даже те пункты, с изложением которых в моей редакции ФИДЕ в апреле согласилась, в новый проект договора не были включены. Я снова послал свои замечания, еще более сократив их, так как времени для переписки оставалось мало, и потребовал, чтобы мне прислали договор:
a) на русском языке (мне упорно присылали все документы на английском, что не только затягивало время изучения, но было чревато ошибками переводчика);
b) с подписью Илюмжинова;
c) с изложением мнения Каспарова по договору и моим замечаниям.

Я долго ждал, что сам г-н Каспаров проявит инициативу, чтобы встретиться со мной или сообщит хотя бы о своем отношении к договору и к моим замечаниям. Однако Каспаров молчал, и я стал требовать от ФИДЕ, чтобы она наладила наш с Каспаровым взаимный обмен информацией.

До отмены матча Илюмжиновым ни он сам, ни его секретариат, ни сам Каспаров не ответили мне на вопрос, как Каспаров отнесся к проекту договора, и знал ли он о моих предложениях. Впоследствии, я ознакомился с заявлением Каспарова о том, что он не был согласен с текстом договора и направлял в ФИДЕ свои возражения на пяти страницах, но затем почему-то их отозвал. Также Каспаров сказал, что из-за переноса матча из Буэнос-Айреса и срыва его в Ялте он потерял полмиллиона долларов. В связи с этим мне представляется, по меньшей мере, странным отзыв Каспаровым всех замечаний к договору и непредъявление Илюмжинову требований возместить причиненный ущерб.

В ответ на мои требования Илюмжинов 11 августа 2003 года прислал мне факс с просьбой первым поставить свою подпись под договором. Сам же он выразил готовность сделать это, как только государственные дела позволят ему выкроить свободную минуту. 12 августа я направил в ФИДЕ по факсу подписанный мною текст договора на русском языке только с пятью оговорками (остальные в целях достижения компромисса я снял). Я был уверен, что моя уступчивость вызовет такое же стремление к консенсусу у Илюмжинова, и он примет 5 моих оговорок, которые нисколько не задевали интересов ФИДЕ. Вместо этого президентский совет ФИДЕ предложил мне новый и ультиматум: если я не подпишу договор до 18 августа, без всяких оговорок, меня заменит в матче другой игрок.

Я же вновь, до необходимого минимума, урезал свои претензии к договору и оставил только несогласие с двумя пунктами, один из которых тоже готов был отозвать после личных переговоров. Новые мои уступки были продиктованы, исключительно, задачей достичь компромисса и спасти матч. Поскольку украинская сторона полностью обеспечивала призовой фонд матча и организационные расходы в размере 1 миллиона 700 тысяч долларов, я дал письменные гарантии правительству Украины о готовности играть в случае принятия этих поправок. Оба мои возражения поддержал Организационный комитет матча, признав их законными, справедливыми и честными. Первое из этих двух требований заключалось в том, чтобы убрать из договора пункт, дающий ФИДЕ незаконное и абсолютно невразумительно сформулированное право отсрочить право игрока на участие в матче, если игрок не придерживается сроков, определенных договором, либо его поведение вступает в противоречие с условиями данного договора . В этих случаях ФИДЕ может назначить вместо нарушителя резервного игрока или наложить штрафные санкции в полном объеме .

Довольно туманно, не правда ли? Что значит отсрочить право участия ? На какой срок отсрочить и когда возобновить? О придерживании игроком каких сроков ведется речь? О каком плохом поведении игрока говорится: что означают понятия резервный игрок , полный объем штрафных санкций ?

Какие критерии существуют для определения того, что поведение игрока противоречит или не противоречит чему-то, а главное судьи кто? Кому дозволено дать негативную оценку поведения игрока для его замены? Разъяснений этих вопросов проект договора не содержал. История чемпионатов мира знает случай внезапной остановки матча президентом ФИДЕ. Но, если раньше это делалось без отражения в договоре права сорвать матч, то теперь Илюмжинов решил узаконить право ФИДЕ творить произвол.

Вторым спорным пунктом договора было появление в нем 20-го дня матча в виде дня отдыха перед тай-брейком, если основные 12 партий не выявят победителя. Не скрою, 6 января 2003 года мой менеджер г-н Сильвио Данаилов от моего имени предложил, чтобы в расписании было всего три свободных дня: два во время матча и один перед тай-брейком. Однако это предложение ФИДЕ отвергла. Сам по себе лишний день отдыха меня не волновал, и я бы согласился на это предложение Каспарова, если бы не одно принципиальное соображение. По правилам, выработанным ФИДЕ для данного матча, такой день не предусматривался, а матч был запланирован на 19 дней. Единолично вносить изменения в правила Илюмжинов не имел права. Но, Каспаров, ранее поставивший свою подпись под этими правилами еще 31 декабря 2002 года, захотел ввести день отдыха после 12 партий, и Илюмжинов услужливо выполнил его просьбу. Тем самым, совершив подлог в правила, утвержденные Президентским советом ФИДЕ 22-23 февраля 2003 года в Бухаресте.

Я стал возражать, потому что такая свобода обращения с документами после их подписания была опасны принципиально. Нуждался в урегулировании и явный пробел проекта договора: в нем не было предусмотрено досрочное окончание матча в том случае, если один из участников ранее 12 партий наберет 6,5 очков.

Я предложил ФИДЕ, Илюмжинову, Каспарову и представителям Организационного комитета собраться вместе и после свободного изложения аргументов сторон подписать согласованный проект договора. Это мое предложение ФИДЕ отвергла. Между тем, без личной встречи нам не удалось урегулировать некоторые разногласия, лежащие за пределами договора. Разве не явилось дискриминацией в отношении меня, недостаточно хорошо владеющего английским языком, что переписка со мной велась ФИДЕ на английском языке, и мне в ультимативной форме было предложено подписать английский текст договора, хотя по уставу ФИДЕ русский язык является одним из ее официальных языков. Для чего же английский текст в договоре между россиянином Илюмжиновым, россиянином Каспаровым и мной, чьим родным языком является русский?

По давней демократической традиции каждому из участников матча было предложено назвать фамилии трех арбитров, из которых ФИДЕ должна была выбрать двух главного арбитра и его заместителя. Почему же выбрали на эту роль только англоязычных арбитров из списка Каспарова и отвергли всех русскоязычных арбитров из моего списка? Когда Оргкомитет не согласился с этим, Илюмжинов сообщил, что он принял мои возражения и включил в число арбитров Жужу Вереци (Венгрия), значившуюся в моем списке под номером три. Г-жа Вереци знает русский, хотя и не в совершенстве. А первыми в списке я поставил действительно русскоязычных арбитров, один из которых живет в США, а другой в Белоруссии. Для г-жи Вереци ФИДЕ придумала должность третьего арбитра ассистента. Такой арбитр не был предусмотрен Правилами, его права и обязанности не прописаны. Значит, ФИДЕ опять нарушила свои же правила, а с другой стороны лишь сделала вид, что удовлетворила мое законное требование. Фактически же, я остался в неравных с Каспаровым условиях.

Как я знаю, в последовавших затем телефонных переговорах между представителями ФИДЕ и правительства Украины была достигнута предварительная договоренность о принятии моих требований. Однако затем президент ФИДЕ без объяснения причин объявил об отмене матча в Ялте. Но по мнению г-на Макропулоса <если бы была хоть малейшая возможность спасти этот матч, президент ФИДЕ ее обязательно использовал бы>. Хочется спросить г-на Макропулоса: если условия, которые я выдвигал, были такими несущественными с точки зрения ФИДЕ, почему они не были приняты? И кто целенаправленно вел переговоры к срыву матча?

Со своей стороны я могу признать одну несомненную ошибку: до недавнего времени я считал, что шахматисту достаточно играть в шахматы и спокойно готовиться к соревнованиям, не обращая внимания на средства массовой информации. К сожалению, чиновники ФИДЕ основные усилия прилагают для атаки на массовое сознание рядовых шахматистов, внесение раскола между топ-гроссмейстерами и другими шахматистами. При этом активно используются нечестные методы, так называемый <черный> PR. Сознательное игнорирование интересов ведущих шахматистов мира и пассивность самих топ-гроссмейстеров привели к логичному результату: грядущий турнир в Ливии можно назвать как угодно, но только не чемпионатом мира. Вы можете себе представить чемпионат мира по футболу, в котором бы не участвовали сразу сборные Бразилии, Италии, Франции, Испании, Англии и Германии? А возможен чемпионат мира по хоккею без Канады, США, Чехии, Финляндии. Швеции и России? А вот в шахматах сегодня - все возможно!

Я уже не говорю о той дикой ситуации, когда фактически вытеснили из чемпионата мира еврейских шахматистов. Г-н Макропулос может обстоятельно называть массу объективных причин и считать неучастие евреев в турнире в Ливии <несущественным> моментом, но факт остается фактом: нация, давшая шахматному миру большинство чемпионов, из-за политической, организационной и финансовой неразборчивости чиновников ФИДЕ сегодня оказалась за бортом борьбы за шахматную корону. Или все дело в том, чтобы своевременно выйти из ФИДЕ?

К сожалению, чиновники ФИДЕ не воспринимают конструктивные предложения, а предпочитают жить личными обидами. Я, например, по существу так и не получил ни единого вразумительного ответа относительно идеи матча-турнира с участием ведущих шахматистов. Ответ один: где вы все были в Праге? Так если само руководство ФИДЕ признает абсурдную ситуацию, в котором оказался шахматный мир на пути реализации Пражских соглашений, может стоит остановиться и подумать, что делать дальше, а не бороться с собственными амбициями?